2016-03-23: вторая лекция Щедровицкого по СРТ - Робинзон, осмысленность труда и рынок как СРТ
В работе
Здесь будет не только рассказ о лекции, но и сопутствующие размышления, которые я записываю для себя, но которые, думаю, будут интересны не только мне. А мне интересно их обсудить - поэтому публикую.
Рассказ о второй лекции я начну с 4 тезисов, отражающих содержание первых двух лекций, которые Петр зафиксировал примерно в середине. Они отражают разделы презентации, но звучат иначе, и мне кажется важным записать то, что я услышал с голоса (и проинтерпретировал при записи).
- Все социальные науки, в том числе экономика - о Деятельности. И они это понимают в своих основаниях.
- Основой богатства, единственным источником является технологическое разделение труда. Тезис Адама Смита, с которым Петр согласен.
- Робинзоны, то есть одиночки - бессильны, даже если все знают о цивилизации
- Собственность - это глагол, а не существительное. Она - не про вещь, а про ожидаемые доходы, связанные с использованием этой вещи. Или не вещи - труд человека и его плоды тоже находятся в его собственности, а когда ты работаешь на кого-то, то сдаешь свой труд в аренду - его плоды использует другой, а зарплата - это арендная плата за труд.
А начиналась вторая лекция с романа Даниэля Дефо "Робинзон Крузо", который вышел в 1621 году, за 60 лет до Адама Смита и был литературной метафорой того, что известно по теме разделения труда и трудового самоопределения.
Робинзон сначала действует как торговый авантюрист. Что интересно - в глобальном мире, как мы бы определили это сейчас, а не локально. Но тогда мир был глобален для одиночек, а не массово. Однако, изменилась не доступность выбора, а комфортность глобальных путешествий. А доступность глобального мира, в общем-то, была и тогда для большого количества людей.
А потом, на необитаемом острове - он начинает трудиться. Сначала - для выживания, но даже когда вопросы выживания решены - он продолжает достаточно много трудиться, находя в этом осмысленность существования. И это - важный тезис, труд придает жизни смысл.
Есть сюжет с изготовлением орудий труда, палкой для сбивания высоких плодом. Чтобы изготовить которую, надо сначала насобирать достаточно плодов - чтобы есть их пока будешь эту палку делать... А еще оказывается, что лопата встает ему непреодолимым препятствием - хотя он все знает про эту лопату, про ее изготовление. Но он не может ее сделать, ему не хватает технологий. Дефо посылает ему сундук с орудиями труда, ему недоступными и только так решает вопрос выживания.
Кейс Робинзона стал модельным для рассуждений многих экономистов и философов, а позднее и социологов о возможностях отдельного человека, о его бессилии - потому что за 28 лет он даже не обошел свой остров. И ему слабо помогли идеальные природные условия острова, которые Дефо сделал не случайно, а в противовес рассуждениям его современников о проклятии природных условий Англии - туманы, сырость, плохие земли...
Только вот для меня лично, и, думаю, не только для меня, сюжетом о необитаемом острове был не робинзон, а Таинственный остров Жюль Верна. Написанный в совсем другую эпоху, в 1874, и показывающую не бессилие, а силу людей. Правда, человек был не один, а маленькая группа. И сундук там тоже появляется, но, в отличие от Робинзона Крузо, не для преодоления неодолимого препятствия по созданию орудий труда, а уже после того, как основные трудности пройдены и поселенцы более-менее обустроились. Хотя надо отметить, что ружей у них не было, и есть разные мнения о том, смог бы Жюль Верн довести их самостоятельный прогресс до этой стадии. Но возражение тезису о бессилии Робинзона было одним из целей романа.
А еще у них отличается трудовая этика: если для Робинзона именно труд придавал осмысленность жизни, то на Таинственном острове у поселенцев есть разделение на труд и досуг, и по мере обустройства досуг возрастает. Хотя этот досуг заполняется не бездельем, а другими делами, соответствующими склонностям каждого из них и полезными в целом. Так что здесь не отрицание труда, как противоположности безделью, а его различие на работу и деятельностное хобби.
Да, оговорюсь, что я сейчас пишу по воспоминаниям про оба романа, которые я читал очень давно, а чтобы предметно вести дискуссию, если у кого возникнет такая мысль, мне надо будет их перечитать.
Но посмотрим на это с точки зрения разделения труда. Производство лопат и одежды было технологизировано и разделено на операции еще во времена Дефо и Адама Смита. Это разделение труда уничтожило (сильно сократило) труд ремесленников. Центральным героем Таинственного острова является инженер, и в конце 19 века его труд был цельным, инженер был специалистов во всех областях производства. 20 век разделил и технологизировал труд инженера, создав конструкторские бюро. Дольше всех продержался как цельный труд генерального конструктора в советском понимании, который разделила системная инженерия, об этом пишет Левенчук в своем курсе лекций. А сейчас идет разделение и технологизация труда предпринимателя, создающего новые деятельности и принимающего решения в условиях неопределенности, который пока полагался цельным.
Есть еще один аспект. Технологизация убивает или сильно сокращает топовые произведения, созданные одним человеком. Это можно хорошо увидеть в тех областях, где она происходит давно, например, посмотреть историю кружев в каком-нибудь западном музее где они представлены со средневековья (с 14 века, например). Я смотрел во Флоренции и не только - видна постепенная деградация. Аналогичные вещи происходят и в других областях, например, посмотреть, как изменяется содержание фильмов (в противоположность эффектам) у Голливуда по мере технологизации кинопроизводства. Или содержание мультфильмов, не только американских. То же происходит с учеными - междисциплинарных энциклопедистов, практически нет. И это - неизбежный процесс.
Но, вообще говоря, это - не новая тема, мысль о том, что все деградирует - очень старая. Интересно читать Опыты Монтеня (16 век), где он пишет о своих современниках, и показывает что их сетования на деградацию римлян аналогичны сетованиям древних римлян - и узнавать в этом знакомые тебе сетования писателей 19 века, а потом - и 20 века. А мир - развивается. Так что, возможно, если замерять по лидерам, а не по среднему - особой деградации и нет. Или лидерство просто носит другой характер. Но вот интересно сопоставить Илона Маска, например, с Фордом в этом контексте.
А я пойду дальше по лекции и мыслям вокруг нее. Важное различение. Есть труд Адама Смита, который технологизируется и разделяется, служит источником богатства. Где результат труда есть инструмент для следующего шага в цепочке, что, кстати, прописано и в Робинзоне и в Таинственном острове. И есть труд Маркса, наемный и подневольный, ради выживания. Это - разный труд, разные понятия.
Это - дихотомия. При этом объективный труд как набор производимых операций - один и тот же, разница в субъективном отношении. Для того, кто понимает труд целостностно, значение имеет не только усталость и получаемая зарплата, но и соучастие в конечном результате. А можно - не соучаствовать в результате, не думать о нем, и видеть только ежедневную усталость, за которую платят больше или меньше.
Эта дихотомия проходит не нова, о бессмысленном и изнуряющем труде, в котором результаты отчуждены от человека писал Маркс, его показывал Чаплин. И сейчас много пишут о том, что труд воспринимается как бессмысленный даже на высших уровнях менеджеров корпораций, в том числе успешных, которые относятся к своему труду как к изнуряющей операционной деятельности. И есть вторая линия, осмысленного труда, когда совместные предприятия задумывались с пониманием необходимости согласованных действий, потому что провал одного делал бессмысленным цельный продукт, и клятвенными заверениями о намерении идти к результату. Интересно проследить это не как дихотомию с колебаниями маятника, а как диалектику развития, с пересборкой цельности труда на новом уровне. Мне кажется, она тут есть, и те тренды, которые я вижу сейчас по изменению способа производства, особенно в ИТ - это очередная пересборка целостного отношения к труду.
[ Хронологический вид ]Комментарии
Войдите, чтобы комментировать.