Замечание от 07.2024. Статья была написана и опубликована в феврале 2020 года. Ковид, СВО, Газа и ряд других событий, которые произошли с тех пор, показывают, что эксцессов будет больше, чем я предполагал. Но по-крупному актуальность развития, которое изложено в статье, сохраняется.

В 29 статье серии «Менеджмент цифрового мира» (оглавление) я продолжаю рассмотрение модели Спиральной динамики. В первой статье блока «Спиральная динамика – модель изменения mindset с развитием общества» было общее описание уровней, в предыдущей статье «Диалектика развития уровней Спиральной динамики» было рассмотрена внутренняя логика развития, приводящая к построению новых уровней, а в этой мы сосредоточимся на том, каким образом концепты уровней спиральной динамики появлялись в общественном сознании.

Статья была опубликована на портале vc.ru, как и остальные статьи серии, и распубликована редакторами портала по причине «Материал не соответствует тематике vc.ru», поэтому публикуется здесь, на моем сайте
Пост на FB

Когда авторы Спиральной динамики в своих исследованиях увидели не одно представление о правильном устройстве общества и соответствующем им поведении людей, а четыре или пять, то возник актуальный вопрос: каким образом в одном обществе могло появиться столько разнообразных представлений, каждое из которых обладает внутренней логикой и согласованностью, представляя собой мировоззрение, mindset? По версии авторов эти представления отражают определенные этапы развития человеческого общества, были закреплены в культуре и получаются человеком в ходе освоения культурного наследия.

Когда он читает исторические книги или изучает историю, то он знакомится с представлениями об устройстве общества и логикой деятельности людей и воспринимает их. Поскольку знакомство может происходить через литературу или фильмы, которые не ставят целью критический разбор представлений, и могут сопровождаться большим эмоциональным накалом, то и соответствующие концепты могут быть восприняты не критически и представляться идеалом, пусть не уместным в современном мире, но желанным. И когда исследователи спрашивали про характеристики человека, с которым было бы хорошо взаимодействовать на работе – то представляли этот идеал.

В целом это – весьма логичная гипотеза. Засада состоит в том, что нет никаких представлений, закрепленных в культуре об устройстве древних обществ, которые могли бы воспринять дети или молодые люди. Они есть только в специальной исторической литературе, которую читают только при получении специального образования. Таким образом, речь может идти не столько о фактических представлениях, соответствующих этапам развития общества, сколько о современных вариантах представлений о том, как люди когда-то жили и поступали. А такие представления неизбежно будут порождены современными идеологиями, некоторые из которых черпают в прошлом материалы для своего общественного идеала, или обращаются к нему, чтобы показать отрицательные примеры, против которых они борются. Все понимают, что в исторических фильмах не дается реальная картина прошлого, прошлое показывается для целей современной идеологической борьбы и представляет взгляды конкретных политических групп, или самих создателей фильма, которые тоже обладают политическими взглядами и ищут возможностей для их выражения.

А если дело обстоит так, то достаточно интересно посмотреть, из каких политических идеалов или наоборот, политических мифов складываются те представления, которые исследователи феноменологически обнаружили и реконструировали в виде уровней Спиральной динамики.

Из википедии

И здесь нам на помощь приходит книга Иммануила Валлерстайна «После либерализма». В ней — подробный рассказ об истории политического развития в Европе, начиная с французской революции 1789 года и по наши дни. При этом автора интересовали не названия политических движений и партий, которые часто являются лишь ярлыками, а то содержание, которое они вкладывали в свои программы, включая изменение этого содержания со временам. Об этой книге я случайно узнал от Вадима Марковича Розина полтора года назад. Читая книгу, я опознал во взглядах политических движений и партий как раз те концептуальные шаблоны, которые представлены синим, оранжевым и зеленым уровнями Спиральной динамики. Кроме того, революционеры, работая с теорией и практикой насильственной революции, формировали представления о красном уровне, как романтизируя героев прошлого, так и реализуя красный вариант организации общества.

Что касается фиолетового, то романтизация патриархально-племенного уклада свойственна сразу нескольким политическим движениям, при этом они рисуют различную картину. Которая обычно имеет мало отношения к реальности, с чем и столкнулись авторы Спиральной динамики, в процессе применения своих концепций для демонтажа системы апартеида в ЮАР – Дон Бек рассказывает эту историю в книге «Спиральная динамика на практике».

Но самое интересное, что Иммануил Валлерстайн зафиксировал появление желтого mindset после событий 1968 года. Итак, дальше здесь я воспроизвожу эту логику развития соотнося с уровнями Спиральной динамики крупными мазками. В целом она представлена на схеме. Если вам интересны подробности, а не только общая логика, то читайте книгу, она того стоит. А к самим общественным конструкциям я еще вернусь.

Французская революция принесла в мир разрушение традиционного синего порядка королевской власти, который ранее представлялся незыблемым. Она принесла идеи индивидуалистической свободы оранжевого уровня, и зеленого общества «Свободы, равенства и братства», воспринимаемого как идеал. Конечно, и то и другое было проработано энциклопедистами и другими провозвестниками будущего еще до революции, но именно тогда движение к ним перестало быть мечтами о будущем, а стало воплощаться в практику. При этом, однако, это не было четко сформулированной конструкцией, а лишь идеями о ней, не подтвержденными практикой и не содержащие подробностей.

И, что интересно, в подробную целостную конструкцию сначала оформились вовсе не идеалы будущего. Наоборот, революция послужила толчком для оформления и фиксации синего уровня, представляющего идеальное государство, управляемое законом, как желаемого идеала для консервативных течений. С лозунгом о том, что изменения, конечно, необходимы, но делать их надо крайне медленно и осторожно, не нарушая традиций и сообразуясь с общественным благом. Заметим, что практика государства в то время была очень далека от этого идеала. Наоборот, царил произвол начальников разного уровня и это многократно критиковалось. Реальные попытки ввести соблюдение законов в общественную практику начались лишь в конце 19 века с работами Макса Вебера о бюрократии, которая тогда была прогрессивным упорядочиванием ведения дел для отказа от произвола. Первым был немецкий мир, который сейчас представляется образцом порядка, который был присущ ему всегда. Но история говорит, что порядок начался только в конце 19 века, а его отражение в прошлое – лишь идеализация.

А вот дальше произошла диверсификация между теми, для кого главным была оранжевая я-идея свободы, и теми, для кого главной была и зеленая мы-идея братства. Первые оформились как течение либералов, а вторые — как социалистов. Идея равенства была у обоих, но понималась существенно по-разному: у либералов — равные права, возможности и свобода каждому, а у социалистов — равенство в обществе, основанном на братстве и всеобщем благе. Четкое практическое разделение произошло в революциях 1848, когда в общественном сознании явно выделился марксизм как наиболее радикальная ветвь социализма.

При этом внутри каждого из трех движений: консерваторов, либералов и социалистов — множество разных направлений, потому что объединяет их вовсе не то, за что они выступают, а то, против кого они действуют на политическом поле. Более того, отделяя себя от своих противников, они этих противников часто смешивают, да и в политической жизни возможны объединения: консерваторы и либералы против социалистов как сторонников слишком радикального будущего, либералы и социалисты против консерваторов как защитников прошлого, и, что интересно, консерваторов и социалистов как носителей мы-идеологии против я-идеологии либералов.

Что еще интересно проследить, так это представления о развитии, о способе изменений общества для любого из трех движений. Источником изменений безусловно является красная сила в виде вооруженного выступления или захвата власти. И первый прецедент — обязательно сильный и требует крови, как Великая Французская революция, разморозившая синий, Парижская Коммуна и Великая Октябрьская революция, которые вели к зеленому. После революции и захвата власти, что интересно, устанавливается синий порядок, который призван через организованную силу государства проводить реформы в направлении целевых старших уровней. Интересно, что в силу этого все три силы являются одновременно сторонниками и противниками государства — в зависимости от его действий и их позиций в этом государстве. И, естественно, идеальным для них являются различные государства. И все три силы апеллируют к обществу, противопоставляя его государству, хотя тоже делают это сильно по-разному.

Оранжевая либеральная идеология после великой французской революции в целом победила, во всяком случае, стала в общественном сознании одним из рабочих вариантов управления, и потому далее красную силу применяла умеренно, а изменения в ряде стран проходили уже не столь кроваво — правители были морально готовы. Кстати, в этом смысле интересна история российских декабристов: Александр попустительствовал тайному обществу, считая изменения неизбежными, второй брат Константин панически боялся сценария французской революции в России и отказался занять трон после смерти Александра, что и привело к власти Николая. Все это хорошо показано у Мережковского («14 декабря»), читайте. Кстати, на истории декабристов можно проследить еще и мифологизацию событий прошлого под влиянием настоящего. Сравните версию Мережковского, советский фильм «Звезда пленительного счастья» и современный «Союз спасения».

Когда мирные изменения старого порядка не удавались, то наиболее радикальной силой равно оказывались социалисты-коммунисты. Потому что свой идеал воплотить у них так и не получилось. И эта слабость сейчас очень хорошо проявлена в модели Спиральной динамики как слабость зеленого уровня в результативности, это подробно раскрывает Фредерик Лалу в своем описании зеленого уровня (смотри мой конспект). И именно поэтому в СССР и в других странах социалистического лагеря был столь силен синий порядок, что зеленых струн в практической жизни было не слишком много — только таким образом можно было выдерживать конкуренцию со свободным предпринимательством либеральных стран. Михаил Восленский в книге «Номенклатура» явно формулировал, что в СССР сформировались новый господствующий класс.

Второй волной массового прихода зеленого уровня в общественное сознание стал 1968 год, с которым связано массовое освобождение колоний, движение за мир, экологические движения и массовые протесты по разным поводам в разных странах. Проблема в том, что породив надежду, они ее не оправдали. Построить в освобожденных странах процветающее оранжевое общество не получалось по системным причинам: процветание в оранжевом достигается за счет перераспределения прибавочной стоимости, при этом наиболее ушлые организуют его в свою пользу, успешно маскируя — в отличие от явного силового перераспределения на красном уровне.

Устройство оранжевого уровня как единой капиталистической мир-системы, включающей различные регионы хорошо описано. Равно как и то, что оранжевый умеет хорошо играть зелеными надеждами, третьим тактом является современный глобализм и толерантность, который тоже слабо жизнеспособен в чистом виде. Впрочем, для меня это не новость, и об этом пишут многие авторы, критикуя современную экономическую теорию, в числе которых я бы отметил Неокономику Олега Григорьева (мои заметки) и «Политэкономию Владимира Путина» китайских авторов (мой конспект).

Говоря о 1968 годе Валлерстайн пишет не только про массовое пробуждение зеленого уровня, но и про массовое разочарование в либеральной идеологии, которое выразилось и в студенческих выступлениях, и в возникновении мирового движения неприсоединения. Он отмечает, что с начала 19 века происходила непрерывная конвергенция сформировавшихся тогда партий консерваторов, либералов и социалистов-коммунистов, вплоть до слабой различимости позиций. Вплоть до того, программу либералов в отношении развивающихся стран в значительной мере проводили консерваторы в лице Вильсона и ленинские социалисты из СССР. И на основании этого он полагает послевоенный мир однополярным, в котором ведущим государством были США, которые разыгрывали с СССР представление идеологического противостояния, на деле находясь в рамочном соглашении об устройстве мира, заключенном на ялтинской конференции.

Примерно так представляли двухпартийную систему западных стран в СССР, говоря о том, что их споры — лишь представление для народа, а на деле обе партии выражают интересы одного правящего класса. Я не согласен с обоими точками зрения — и про демонстративность двухпартийной системы на западе, и про демонстративность противостояния социалистического и капиталистического лагерей после войны. Я считаю, что в обоих случаях действуют субъекты, самостоятельно определяющие собственное поведение, хотя и связанные с оппонентом определенными соглашениями о правилах игры. У каждого из них — реально собственные взгляды, и их соперничество не является представлением, а, наоборот, способствует движению вперед. А когда оно ослабевает и позиции сближаются, то наступает застой и разочарование у всех остальных.

При этом, однако, каждому из них оппонент — нужен. И когда в 1989 советская система рухнула, то это было закатом и либеральной идеологии, однополярный мир, руководимый США оказался не жизнеспособен, что мы сейчас наблюдаем, и в этом я с Валлерстайном совершенно согласен.

Однако, в 11 главе Валлерстайн отчетливо фиксирует шесть изменений в концепции движения к будущему общественному порядку.

1. Двухшаговая стратегия — сперва взять государственную власть, затем трансформировать общество сместилась от статуса самоочевидной (для большинства) истины к статусу сомнительного предположения.
2. Организационное допущение, будто политическая деятельность в каждом государстве будет наиболее результативной, если она будет протекать по каналам единой, спаянной партии, более не является общепринятым.
3. Представление о том, что внутри капитализма единственным фундаментальным конфликтом является конфликт между трудом и капиталом и что все прочие конфликты, в основе которых лежат различия по полу, расе, этничности, сексуальной ориентации и т. п., все вторичны, производны или атавистичны, более не разделяются большинством.
4. Идея о том, что демократия — это буржуазное понятие, препятствующее революционной деятельности, уступает дорогу мысли о том, что демократия может оказаться идеей глубоко антикапиталистической и революционной.
5. Идея о том, что увеличение производительности труда является сущностной предпосылкой построения социализма сменилась озабоченностью последствиями продуктивизма в отношении экологии, качества жизни и вытекающих отсюда последствий превращения в товар всего и вся.
6. Вера в науку как краеугольный камень строительства утопии уступил место скепсису по поводу классической науки и популярного сциентизма, в пользу готовности мыслить в терминах более сложного отношения между детерминизмом и свободной волей, порядком и хаосом. Прогресс более не является самоочевидным

Как он пишет, ни одна из этих концепций не является вполне новой, однако именно после революций 1968 года эти изменения перестали быть уделом отдельных лиц, а произвели революцию в общественном сознании.

Если посмотреть на эти изменения в модели спиральной динамики, то они как раз в совокупности фиксируют приход желтого мировоззрения на смену зеленому. Почему я так полагаю? Потому что открытием желтого уровня, отличающим его от зеленого, является признание за каждым человеком собственного представления о счастье и идеальном обществе, на свой путь к нему и на вовлечение других людей двигаться рядом при единственном ограничении, что следование этому пути не наносит вреда. Зеленый же уровень исходит из общих представлений о счастье и идеальном обществе, к которому неизбежно должен присоединиться каждый разумный человек, если хорошенько подумает. И те, кто еще не подумал хорошенько, рассматриваются как еще недостаточно развившиеся люди, и отношение к ним соответственное - как к тем, кому предстоит развиваться, чтобы стать полноценными членами общества. А желтый уровень, признавая за каждым право на собственный образ счастья, в том числе, признает право не развиваться, формировать такой образ, который соответствует младшим уровням, и при этом все равно считает такого человека равноценным всем остальным, признавая право на реализацию им своего образа, пока это не наносит конкретного вреда другим.

В пунктах, которые я перечислил выше, и которые явно есть у Валлерстайна, я как раз вижу отказ от единственного образа правильного общества и одинаковых людей, которые в нем живут, свойственного зеленого уровню, в пользу многообразия представлений об обществе. Конечно, пока они сформулированы именно как сомнения в существовании единого идеала, а не как образ общества, в котором реально присутствует многообразие. Однако, всякий путь к новому начинается с формулирования конкретных причин, по которым мы отвергаем старое, и это - сделано. А синтез нового образа во многом продолжается до сих пор, хотя многие вопросы, например, вопрос о материальном неравенстве в практической плоскости уже решены.

По поводу конструкции будущего у Валлерстайна предсказаний нет. Он пишет, что следуя логике развития мир-системы капитализма следовало бы ожидать борьбы за новое лидерство между Европой-Россией и Японией-Китаем против уходящего в прошлое лидерства США. Однако, логика прошлого будет нарушена, поскольку у ситуации есть много новых факторов, не действовавших в прошлом, в результате которых капиталистический мир-система, вероятно, рухнет, и на ее место придет какая-то совершенно новая система. Тут Валлерстайн очень хорошо перекликается с Элвином Тоффлером, предсказавшим в книге «Третья волна» конец индустриального мира в ходе грядущей промышленной революции, с принципиальным изменением ценностей, при этом по совершенно иным основаниям. Сейчас очевидно, что союзов, о которых Валлерстайн пишет — не сложилось, может быть объективно, а может быть потому, что американские лидеры, прочитав подобные предсказания постарались их разрушить.

Анализ современного развития есть в другой, более поздней работе Валлерстайна в соавторстве с другими исследователями «Does Capitalism Have a Future» (2013, русского перевода я не нашел). На ее основе и с учетом модели спиральной динамики big picture современного развития, можно зафиксировать следующим образом.

Конфигурация государств - отстает от бизнеса и социума внутри. Ранее было две синих пирамиды, внутри западной – оранжевый либерализм, а в СССР – сине-зеленый микс. И третий мир маневрировал между ними в поисках своего пути. В 1968 был исчерпан ресурс естественной пирамиды накопления капитала. Но хитрый менеджмент устроил искусственное продолжение: цены на нефть, крушение советов, кризис, дававшие поляризацию - в результате поляризация, жизнь в кредит и так далее. Идеологически в 1968 – крушение либерализма как основной идеологии привело к поляризации - новые консерваторы и социалисты-зеленые (эко, права человека и др.), зарождение/декларация желтой идеологии. После развала СССР конструкция двухполярного мира развалилась из-за отсутствия оппонентов, необходимого обеим сторонам. Идеологи глобального мира хотели бы сохранить однополярный мир с американским лидерством, но это — не получилось. И после отказа Китая заместить СССР как главы второй пирамиды – идет построение многополярного, оранжевого мира. Который внутри наполнен зелено-желтой конструкцией, как синие пирамиды внутри были оранжево-зелеными.

Там, где зеленый был силен (Европа, развитие толерантности и социальные гарантии) – сейчас проявляется его слабость в условиях падения рынка и внешних факторов. В США идет достаточно длительный внутренний процесс осознания себя уже не лидером мира, а лишь одним из лидеров, о котором писал Валлерстайн в книге «После либерализма». И он будет долго продолжаться, изменения, которые в американскую политику принес Дональд Трамп – часть этого процесса. В многополярном мире – несколько центров, и потому следующий за 7-10 государствами-лидерами слой также имеет выбор. Силы и факторы, о которых написано у Валлерстайна — действуют, но результат — неизвестен, и развитие идет в других сценариях, чем те, которые предполагались, складывается другая мозаика. В целом происходит выход из иерархии в сетевую структуру разномасштабных агентов. Сейчас есть минимум два центра общественных дискуссий. Это Всемирный экономический форум в Давосе , проходящий с 1970 и Всемирный социальный форум, который начали проводить в Port Alegre в 2001 как противовес форуме в Давосе. И эти форумы – не только центры консолидации взглядов, но и площадки, которые практически намечают путь к будущему миру, согласовывая концепции. Фокус дискуссии в Давосе – подготовка элитарно сине-оранжевого мира к концепту глобалистки-зеленого. А фокус социального форума – отказ от однообразного синей части в зеленом мировоззрении, в которой люди, тем не менее, объединены правилами, в пользу разнообразия счастливого желтого.

В целом идеальная конструкция нового мира, приходящего на смену уходящему индустриальному, описанная Валлерстайном в 13 главе книги «После либерализма» сохраняет свою актуальность. И она несет многие чертах идеальной конструкции в которой тоже видны черты желтого уровня: множественность групп, выражающих свои интересы, включение человека сразу во много групп, ослабление роли государства и многое другое. Зеленый и желтый на глобальном уровне будут прорастать не через перестроение государств, а через развитие внегосударственных сетевых коммуникаций и сообществ. Таким образом, не предсказывая мир будущего в деталях, у Валлерстайна, тем не менее, получилось достаточно четко сформулировать его мировоззрение и многие черты его конструкции.

Завершая статью, отмечу, что такой взгляд подтверждает мое оптимистичное отношение к будущему: я полагаю, что постепенно будет выстраиваться новая конструкция желтого и бирюзового уровней, и отдельные ее элементы уже можно наблюдать в настоящем. И надеюсь это проверить своими глазами, потому что все авторы достаточно уверенно говорят о кристаллизации нового к 2050 году. Поживем — увидим.

В следующей статье я продолжу рассмотрение различных общественных идеалов в концепции спиральной динамики. Может возникнуть вопрос: зачем я это делаю в серии статей, посвященной менеджменту цифрового мира, какой отношение это имеет к организации компаний и их культуре? Ответ очевиден: компании существуют не в вакууме, а вписаны в общество. Более того, один из трендов перехода к цифровому миру говорит о повышении целостности человека во всех аспектах жизни: личная жизнь, семья, работа и включение в общество становятся единой конструкцией, а не взаимоотношениями, строящимися по различным правилам. Таким образом, представления о правильной компании и ее культуре становятся тесно связаны с представлениями о правильном обществе, а значит их тоже необходимо принимать в рассмотрение. Продолжение следует.