Версия 18:20, 12 октября 2025

Введение

На школе Петра Щедровицкого «О праве войны и мира: «государство» и «государственность» на волнах промышленных революций» в Черногории была упомянута книга Лефевра «Алгебра совести», в которой построена теория взаимодействия между носителями разных этических моделей, как на уровне индивидуумов, так и на уровне государств и аналогичных общественных институтов. Я сразу прочитал вводные главы, в которых автором кратко рассказана структура книги и ее содержание, и понял, что попал: эту книгу надо внимательно разбирать, потому что в ней автор рассматривает много важных и сложных аспектов, которые в большинстве моделей вообще не рассматриваются:

• Рассматривается модель мира у деятеля, и взаимодействие деятеля с миром, который может побуждать его к различным действиям
• В модель мира деятеля включаются представления о других деятелях, при этом учитывается оценка достоверности деятелем своих представлений о других (фактор сомнения)
• Рассматривается принятие решений человеком из моральных, а не рациональных оснований, вопросы самооценки, разрывов между долгом и поведением в представлениях самого индивидуума об этом, то есть работа совести
• Показано, как разные этические модели влияют на поведение в конфликтах в смешанном обществе
• Показано как эти модели структурируют общество, то есть влияют на изменение статуса участников внутри участников, в результате чего распределение в структурах управления отличается от распределения в обществе в целом

При этом в модели я сразу увидел проблему – предпосылку о линейности оценки, с точки зрения которой все явления располагаются на одной шкале добро-зло. Понятно, что шкала может быть любой, важно, что в модели она одна, не предполагается, что шкал несколько. Не очевидно, что одной шкалой можно обойтись при описании поведения в рамках разделения социального поведения Вебера, который разделял целеориентированное рациональное, ценностное, аффективное и ритуальное типы.

Кроме того, модель первоначально построена под конкретную задачу: как человеку взаимодействовать с государством в СССР, если человек настроен к идеологии этого государства скептически, что ему делать, чтобы его действия способствовали изменению государства в желаемую сторону, а не вызывали сопротивление государства, которое наоборот, закрепит то что ему не нравится. Иными словами – как применять мягкую силу и возможно ли это? Потом модель была расширена для объяснения взаимодействия на паре СССР-США для индивидуумов, включая политиков и других лиц принимающих решения.

С моей точки зрения, все это требует расширения, потому что по различным экспериментам ясно, что в Китае, Латинской Америке (Мексика, Бразилия) и арабском мире конструкты ценностей сильно отличаются. А осложняет тут ситуацию то, что хороших моделей описания своеобразия практически не существует, большинство моделей – просто измерения разрыва между местными культурами и разными видами западных идеальных моделей, созданными в разное время (идеал 1960-х сильно отличается от идеала 1980-х и идеала 2000-х).

В общем требуется осмысление модели и сопряжение ее с другими. И эта статья – не просто конспект книги, а попытка такого осмысления и расширения. При этом я стараюсь по тексту отделить то, что сказано у автора, от своих соображений. Но все равно, надо понимать, что даже цитаты вынуты из контекста и интерпретированы, многое написано мной в сокращении, термины автора не всегда сохраняются, а структура изложения отличается от книги. Поэтому если хотите разобраться детальнее – читайте оригинал и включайте в свою картину мира.

Disclaimer. Все смыслы – интерпретированные.

Модель изложена в трех частях: сначала идет описание базы – формальной модели индивидуума и его взаимодействия с миром, включая собственную модель мира, которой он руководствуется, и две книги: в первой – реакции субъекта на воздействия внешнего мира, а во второй – деятельность, источником которой является сам субъект. А я начну с описания внутренней логики модели, как она у меня сложилась по мере прочтения книги. Отмечу, что это произошло далеко не сразу, а когда я прочитал примерно половину. Начальные главы этого для меня не объяснили, хотя там много важного. Еще хочу отметить, что вторую половину я прочитал пунктиром, по диагонали. И предполагаю перечитать. Возможно, многое изменится. И сам конспект получается не слишком подробный. Но я публикую его сейчас, потому что переключаюсь на другие активности, и когда я смогу вернуться – непонятно.

Внутренняя логика модели

В этом разделе – моя интерпретация внутренней логики модели, которая объяснила для меня ее парадоксы. Понятно, что такое описание требует понятий, и они тут вводятся кратко прямо в тексте, а потом при описании базы модели, будет несколько подробнее.

Итак, модель основана на гипотезе, что каждый человек принимает решения не из рациональных соображений, а из моральных, на основе собственных ценностей. Для этого у него существует собственная шкала, условно называемая добро – зло, на которой расположены ценности и в которой основываются любые события и воздействия мира. Я бы назвал эту шкалу хорошо – плохо, а не добро – зло, но это не важно. Рациональный прагматический выбор из полезности в этом смысле получается частным случаем морального – просто у человека такая шкала. Но бывает конфликт: прагматика говорит одно, а мораль – другое. А конфликт возникает из-за воздействий внешнего мира.

Мир толкает человека в разные стороны, идет поток событий. А человек стремится делать добро, но у него не всегда получается: во-первых, он может не понять, что его толкают ко злу, а, во-вторых, может поддаться воздействию мира. Свобода воли проявляется именно тогда, когда мир толкает человека ко злу, а он противостоит этому, либо соглашается. В целом человек стремится делать больше добра, насколько у него получается.

Дальше вводятся два типа этических систем. Первая основана на запрете зла, классический пример – библейские заповеди: не убий, не укради. Этот запрет носит общий характер, он относится не только к целям, но и к средствами достижения этих целей. Использование плохих средств для хорошей цели – компромисс между добром и злом – является злом.

А вторая система не запрещает, а наоборот, описывает идеал – к чему нужно стремиться: быть честным, любить родину, работать над улучшением мира и так далее. Пример Лефевра – моральный кодекс строителя коммунизма, но реально таких описаний много, например, у экологов – свои. При этом вторая система не содержит явных запретов на зло, то есть достижение хорошей цели плохими средствами – не запрещено.

Средством достижения цели является взаимодействие с другими людьми, у которых может быть собственная шкала добра и зла, и когда строишь взаимодействие, это полезно учитывать. Лефевр вводит формальное исчисление, алгебру для описания ситуаций и их участников, включая оценки себя, ситуации и другого человека. Если человек ощущает себя добрым, а совершает злой поступок возникает чувство вины. Если он негативно оценивает ситуацию, возникает страдание. А негативная оценка другого – осуждение. При этом людям свойственно ошибаться, так что оценки могут отличаться от того, что есть «на самом деле». Сомнение возникает тогда, когда ты предполагаешь, что образ себя не соответствует действительности.

Взаимодействие людей может быть двух видов: компромисс (я бы назвал это сотрудничеством), и конфронтация. И у этических систем есть разница в оценке этих типов взаимодействия. Первая система говорит, что компромисс с негодяями – зло, а со злом надо бороться, а вторая говорит о ценности мирного сотрудничестве со всеми при изменении мира к лучшему.

Однако, есть парадокс: несмотря на такое указание, первая система побуждает людей к компромиссу с плохими людьми, а вторая – наоборот, приводит к конфронтации. Как это происходит? В обоих системах есть образ героя: человека, который в ситуации выбора между улучшением мира и увеличением чувств вины выбирает улучшение мира ценой собственной вины. И в первой системе герой говорит: я должен протянуть руку негодяю, чтобы спасти его, мир станет лучше. А во второй герой говорит иначе: я должен бороться с негодяем, чтобы мир стал лучше, хотя борьба и является злом. Герою противопоставляется обыватель, который в ситуации такого выбора предпочитает уменьшить свою вину, не взирая на изменение мира к худшему. У обывателя нет чувства вины, но он страдает, потому что живет в плохих ситуациях.

База модели

Мораль, а не прагматика как основа решений

Наиболее существенное положение, поясняющее модель автора, раскрывается в первой главе первой книги, а не во главах введения. Я не знаю, почему Лефевр так поступил, возможно, считал ее очевидным, но это – далеко не так.

Итак, тезис: человек принимает решения не из прагматических, рациональных соображений выгоды, а из моральных соображений. В чем разница? При прагматическом принятии решений мы оцениваем, какую выгоду нам принесет достижение цели, затем вычитаем из этого оценку затраты, связанных с ее достижением, и на основании этого принимаем решение. При моральной оценке мы сначала оцениваем цель: является ли ее достижение полезным с точки зрения морали, принесет ли она в мир добро. А затем – оцениваем средства, и можем отказаться от достижения цели, если увидим, что средства несут зло.

Как и при всякой оценке, решение не является безусловным, разные обстоятельства и сигналы мира могут толкать нас к злым, негативным действиям. Однако, если мы делаем это сознательно, у нас появляется чувство вины. Чувство вины может также появиться позднее, при оценке своих действий. И это – часть модели.

Отмечу, что Канеман получил нобелевскую премию за то, что экспериментально доказал нерациональное поведение человека при принятии решений. А Боулз написал книгу «Моральная экономика», где также показывал существенный вклад моральных аспектов экономических решений. Впрочем, основная масса экономистов это проигнорировала. А у Лефевра это включено в базовую модель задолго до них.

Собственная шкала добро-зло у каждого

Базовое положение состоит в том, что у каждого человека есть внутренняя шкала добро-зло, на которой он размещает все свои поступки и их результаты, как будущие, когда он планирует действия, принимает решения как действовать и делает выбор между вариантами, так и оценивая прошлое, уже совершенные поступки. Оценка планирование и оценка может происходить прямо в момент действия, но, в целом Лефевр оговаривает, что речь идет о существенных решениях и поступках, влияющих на судьбу. Эта же шкала применяется человеком для оценки событий и сигналов мира.

Если мы тут обратимся к модели Канемана, то речь идет о работе нашего медленного мышления, разума, а не автопилота быстрого мышления. То есть на аффективные по Веберу оценка при планировании не распространяется. И на ритуальные тоже, если мы не думаем про уместность ритуала, а просто его выполняем. Однако, действия автопилота подвергаются ретроспективному разбору: мы дали кому-то в морду или оскорбили, потом мучаемся. Или не мучаемся, потому что так было правильно. Или видим, к чему привело наше участие в ритуале и ужасаемся: мы что-то сказали человеку, потому что «так положено», а он – повесился.

Предполагается, что человек хочет совершать добрые поступки, и не хочет злые. Лефевр не делает никаких предположений про содержание шкалы, и предполагает, что шкалы разных индивидуумов могут отличаться. Он разделяет шкалу как таковую, от набора ценностей, которые на ней позиционированы. То есть если какой-то человек хочет и делает нечто, что в глазах других людей выглядит как зло, то значит у него просто другая шкала добра и зла, так бывает.

Однако, он детально рассматривает, каким образом формируется моральная оценка для сложных явлений реального мира. Потому что на шкале расположены простые ситуации, а мы принимаем решение в сложных взаимодействиях многих участников. При этом у нас есть представления о том, каковы эти участники, где они расположены на шкале, и это влияет на то, как мы выстраиваем сотрудничество. Средства, которые используются для коммуникации, такие как прямое высказывание или обман или манипуляция так же располагаются на шкале и подвергаются оценке. Механизм формирования оценки ситуации с учетом взаимодействующих лиц называется этической системой.

Итак, в модель заложена множественность шкал у разных индивидуумов, но предполагается, что у конкретного индивидуума все оценки выполняются на единственной шкале. И тут проблема, поскольку на уровне нейрофизиологии шкал – несколько, мозг работает таким способом, что любые явления подвергаются нескольким различным оценкам, в том числе не осознаваемым, и на результат влияют очень разные факторы. Есть статистические наблюдения, что после обеда судьи добрее и выносят более мягкие решения, разбирая дела.

С другой стороны, в общественном сознании минимум с конца 19 века велась целенаправленная работа по размыванию единственной шкалы ценностей, сейчас обычно называемых традиционными ценностями. Это делали правящие группы через пропаганду во всем мире, расширяя область приемлемого и должного. Но не только они, пропаганду так же вели интеллектуалы через через деконструкцию общественных ценностей, поскольку их трактовка приватизирована правящими классами, обзор можно посмотреть здесь. И это увенчалось успехом, и не только в том смысле, что у людей разные шкалы, но и в том, что у одного человека может быть несколько шкал, между которыми он выбирает ситуативно и не видит в этом проблемы.

Влияние мира и свобода выбора

Мир может по-разному влиять на человека, подталкивая его к добрым и злым поступкам, то есть искушая его или отводя от искушения. И утверждается, что человек может воздержаться от злого поступка только если он в мыслях представит себя совершающим его и ужаснется этому. Это – очень важное положение в теории, оно как раз и фиксирует наличие совести у индивида. Из него следует, что если человек не может представить себя совершающим злой поступок (я всегда все делаю правильно), или не ужасается при его представлении, то он будет совершать зло без тени сомнения.

Заметим, что выполнение миссий в различных онлайн-играх как раз приводит к тому, что человек перестает ужасаться очень различным поступкам, потому что во многих игровых мирах разные персонажи имеют разные сильные стороны, и успешная игра за них требует определенных поступков.

Далее, ситуация представления себя совершающим поступок и ужасающимся от этого разбирается детальнее: это означает, что у человека в голове есть некоторая модель мира, где он видит себя действующим каким-либо образом, и в то же время эти действия он сам подвергает оценке из позиции внешнего наблюдателя.

У меня для этого есть схема внутренней сцены, на которой показаны все три режима ее работы: будущее, настоящее и прошлое. Думаю, ее уместно привести тут для понимания.

Лефевр для описания всего этого вводит алгебру, которую я оставляю за скобками конспекта, мне такой способ описания людей не близок. Хотя, могу отметить, что по мере погружения формулы становятся достаточно ясными и логичными.

Далее Лефевр задает вопрос: что такое – свобода выбора? Он ставит его формально, и отвечает: свобода выбора возникает только тогда, когда мир подталкивает человека к совершению зла и человек осознает это. Потому что если мир толкает к добру и ты этому следуешь, проблемы выбора нет. И когда мир толкает ко злу, но ты этого не осознаешь – тоже нет проблемы выбора. Именно так поступают конформисты, следуя за велениями общества, и у них нет чувства вины и угрызений совести.

Осознанность решений

Про осознанность. Лефевр ставить вопрос осознания и выбора правильной модели поведения, и доказывает теоремы, что осознающий конкретную модель своего поведения будет осознавать любую модель, включая правильную, и сможет выбрать. Он также обосновывает, что стратегия «делаю наоборот», противоположное тому, к чему толкает мир, к чему бу тот не толкал – невозможна.

Это правильно в его формализме, но не имеет отношения к реальности: на уровне нейрофизиологии мозг устроен так, что причины реальные решений он осознать не может. Воспитание вырабатывает в нас умение рационализировать совершенное действие (почему ты не сделал домашнюю работу, почему ты подрался, почему ты опоздал), уже ребенок умеет это делать и навык совершенствуется, однако это обоснование «от ответа». Однако, эти теоремы показывают, что осознанность именно на этапе планирования – полезна, и можно вырабатывать привычки, способствующие увеличению осознанности (в неясной ситуации – посчитай до 10), а не противоположные, ориентированные на быстрые интуитивные решения (делай спонтанно что придет в голову).

Однако, это не значит, что осознанность отсутствует вообще. Решения, которые мы специальным образом рационально обдумываем и потом поступаем в соответствии с ними являются осознанными. Специальным образом рационально является довольно сложной конструкцией, поскольку нашему мышлению присущи различные когнитивные искажения, из-за которых этот процесс рискует превратиться в другой – рационализацию неосознанного интуитивного желания, которое вовсе не обязательно проистекает из желания добра, что бы оно не означало – шкал-то много.

Непрерывная модель вероятности

Непрерывная модель и вероятности. Начинается как продолжение рассуждений об осознанности в формализме модели. Идет переход к вероятностной модели мира, в рамках его отражения в модели, поскольку индивид не может быть уверен в воздействии мира и правильности его интерпретации воздействий. Ставится вопрос о том, при каких условиях интенция к действиям начинает совпадать с готовностью. И говорят, что у такого индивида не может быть несколько образов себя. Кроме того, говорят, что функция выбора имеет особую точку в окрестности которой поведение субъекта не предсказуемо, даже вероятностно, и эта точка свободы может быть источником как хаоса, так и спонтанного порядка.

Отмечу, что достаточно много школ современной психологии говорят об отсутствии целостности личности, о наличии многих фрагментарных моделей, в том числе, способных перехватывать управление, над личностью. Предельный случай – шизофрения, но наличие многих полуавтономных частей присуще практически всем людям и формируется с детства: ребенок дома, в детском саду, песочнице, у бабушки – разные дети, и многие взрослые на работе и дома тоже различаются очень сильно, что их можно считать разными субличностями, между которыми еще и возникают внутренние конфликты.

Формулы непрерывной модели можно интерпретировать так, что человеку от мира идет поток сигналов, в которых он толкает человека к добрым или злым поступком, а решение человека описывается по Байесу.

Кроме того, формулируется, что если мир толкает человека к добру, или человек так думает, то его модель будет игнорировать вероятность ситуации, при которой мир толкает ко злу, и он это так о ценит. Иными словами, человек любые сигналы мира будет интерпретировать как побуждение к добру. Вместе с тем, именно точка, в которой мир побуждает ко злу и субъект это видит является той точкой, где поведение субъекта предсказать невозможно.

Прямые эксперименты модели невозможны по этическим соображениям, однако были проведены косвенные эксперименты. Есть исследования Осгуда и Келли, о том, что пары антонимов типа сильный-слабый, твердый-мягкий, короткий-длинный, белый-черный интерпретируются людьми так, что одному из них ставится позитивный полюс (добро), а другому – негативный (зло). Испытуемым после белого и черного давали серый цвет, находящийся ровно посередине и просили пометить. Модель предсказывает, что точки будут не посередине, а около отметки 2/3 или 1/3, в зависимости от их ассоциации с добром черного или белого. И это – подтвердилось экспериментально, получилось двугорбое распределение. И аналогично – по паре короткий-длинный, когда оцениваемый стержень был ровно посередине между двумя первыми. Эксперимент со стержнями были еще до появления модели Лефевра, и объяснения – не было.

Рефлексия другого при взаимодействии

Когда человек взаимодействует с другим человеком, то у него в модели возникает образ этого человека, и относительно него делаются некоторые предположения.

Отмечу, что конструкция может показаться является слишком сложной, и люди не особо думают про других людей, когда строят их взаимодействие, но это неверно. Дети в школе с самого начала учитывают характер других: этот мальчик драчун и не стоит связываться, а этот – умный и любит помогать, и учитывают это при взаимодействии, а потом это еще дифференцируется: этот драчун просто любит подраться, а этот – дерется когда считает, что цепляют, и задевают достоинство, и так далее. Это представление, конечно, не всегда поднимают до онтологичесикх оснований этической системы другого, но оно есть.

А вот что реально сложно – это то, что в модели мы начинаем учитывать, что другой думает о нас самих и о взаимодействии между ними. То есть А думает о Б и взаимодействии с ним, и представляет, что Б думает об А и их взаимодействии, и учитывает это. Не просто «что я думаю о другом?», а еще и «каким я кажусь другому?». Зачатки этого тоже можно встретить у детей «теперь этот учитель думает, что я не обязательный (или глупый), а другой учитель думает иначе». И еще в этой модели есть оценка взаимодействия, это как раз встречается часто, о всяком случае фиксируя разницу: «я с ним дружу, а он со мной – не дружит». Как и в случае с шкалой добро-зло, Лефевр абстрагируется от конкретного характера взаимодействия (отношений) между ними, и исследует именно рефлексивные структуры, говоря, что уровень может быть и больше двух.

Осознанная модель себя

Лефевр разделяет весь мир на три области: область реального, область знаемого индивидом и область осознаваемого индивидом. В области осознаваемого у индивида есть модель себя. И дальше делается важный тезис: целевая функция индивида состоит вовсе не в том, чтобы больше получить или поменьше терять. Есть сильный тезис: живое существо стремится генерировать такую линию поведения, при которой устанавливается и сохраняется отношение подобия между ним и его внутренней моделью себя.

Отмечу, что этот принцип, сформулированный давно, очень хорошо соответствует современному принципу свободной энергии Фристона, определяющему ход эволюции. Он заключается в том, что эволюция связана с минимизацией ошибки предсказания в модели мира живого существа (начиная с простейших), для адекватного предсказания реакции мина на действия существа. Модель описывает эволюцию в уравнениях, аналогичных уровнениям термодинамики, а популярное изложение на русском можно прочитать здесь, желающие могут углубиться. Модель говорит про эволюцию поколений существ, а Лефевр говорит о той же объективной целевой функции для конкретного индивидуума.

Этические системы – реакции на воздействие мира

Начинается с притчи: в замке живет бумажный человечек. Появляется дракон, человечек выходит, протягивает руку дружбы, но дракон пыхает огнем – и тот сгорает, но замок дракон не трогает. А в другом человечек выходит со шпагой, но финал – тот же. В каждом замке канонизирован свой человечек. Проходят века, жители замков встречаются. У них разные идеалы, но поведение другого они оценивают одинаково: герой первого замка рассматривается жителями второго как трус, не посмевший взять оружие, а герой второго – как трус, испугавшийся выйти без оружия. Это дилемма, кто прав – невозможно решить рационально. Но модель позволяет ее объяснить.

Две этические системы

Далее вводится две этических системы:

• В первой – компромисс между добром и злом есть зло
• Во второй – компромисс между добром и злом есть добро

Компромисс между добром и злом – это разрешение использовать плохие средства для достижения хороших целей.

В обоих системах есть аксиома: зло, осознавшее себя злом, становится добром. И есть ряд других положений, справедливых для обеих систем.

Проблема второй системы в том, что конфликт не может быть разрешен с сохранением достоинства участников: он заканчивается победой одной из сторон, либо ликвидируется вышестоящей инстанцией. А если такой инстанции нет, то даже небольшое противоречие разрастается, вовлекая других людей.

Для меня тут требует уточнение слово победа: по-видимому, в первой системе проигрыш не означает потер достоинства, как проигрыш в спортивном соревновании, а во второй достоинство теряется.

О подтверждении систем

Автор утверждает, что США свойственна первая этическя система, а СССР – вторая. Проводились опросы, где предлагалось оценивать разные утверждения на примере конкретных ситуаций, в которых как раз отличалось использование плохих средств для достижения хороших целей, различное отношение к компромиссу и конфронтации при взаимодействии и так далее. Подробности есть в книге.

При этом речь не идет о том, что США и СССР гомогенны, просто в них большинство принадлежит к разным этическим системам, которые доминируют и потому преимущественно транслируются через воспитание. При этом в каждом обществе есть культуры и субкультуры иной этической системы.

И автор оговаривает, что строгого эмпирического исследования он не проводил. Более того, исследования в СССР не проводились, их проводили на недавно выехавших эмигрантах, которые с большой вероятностью не являются репрезентативной группой. А отвечать эмигрантов просили не из своей позиции, а из позиции «типичного советского человека», как они ее понимают, и это точно вносит искажения.

Помимо этого, автор обращается к анализу литературных персонажей, однако тут выбор вызывает сомнения: из западной литературы выбран Гамлет, которого, безусловно, нельзя считать не только типичным представителем современного американского общества, но даже его идеалом, а из советской – образ Павла Корчагина. Еще проведен анализ героев Достоевского «Преступление и наказание»: Раскольников с двумя субличностями, Соня Мармеладова, Свидригайлов, Лужин, Лебезятников. Утверждается, что Достоевский первым в мировой литературе различил интенцию совершить действие и само действие и подробно разобрал именно эти аспекты.

Таким образом, бы считал, что подтверждение доминирующих этических систем в США и СССР – практически отсутствует, Однако, если смотреть в исторической перспективе через призму спиральной динамики, то у этого вывода есть основания. Дело в том, что в ходе 19 века в общественном сознании сложился образ революционера: того, кто борется за светлое будущее зеленого уровня насилием, красными средствами, потому что иным образом новый порядок не сделать. Что касается первой системы, то тут гибрид синего и красного уровня: герой – оранжевый предприниматель, который достигает своих целей, без особого различия в средствах, в то время как исполнители, они же обыватели, живут и действуют в синей культуре правил.

Автор говорит, что, с его точки зрения, вторая также характерна для Китая, некоторых стран Индокитая, Ближнего Востока и Африки. Однако, на мой взгляд, это требует отдельной проверки. Есть статья Классена, где он разбирает: была ли у Древних Греков совесть. И описанная там логика мышления чем-то напоминает концепцию потери лица в Японии и Китае, а у римлян до христианства основой было выполнение долга. Конечно, исполнение долга и потеря лица для начала подвергается самооценке, но логические формулы Лефевра в этом случае надо проверять. И надо учитывать, что этика меняется со временем и Китай 1970-х и современный – разные.

Компромисс и конфронтация

Основной результат работы: индивид из первой этической системы, который негативно относится к компромиссу между добром и злом, будет стремится к компромиссу или даже союзу с другим индивидом, даже в ситуации конфликта, а индивид из второй этической системы, который позитивно относится к компромиссу между добром и злом, наоборот, будет стремится к конфронтации со своим партнером. Теория предсказывает парадокс: этическая бескомпромиссность ведет к компромиссу в человеческих отношениях и наоборот, склонность к этическим компромиссам ведет к конфронтации в человеческих отношениях.

Смысл парадокса раскрывается, когда вводится понятие героя. Герой – это тот, кто стремясь к максимальному самоуважению, то есть повышению этического статуса в собственных глазах, согласен делать злые вещи ради великих целей. В первой системе это использование злых средств для достижение хороших целей. Включая сотрудничество с негодяями (злодеями) ради этого. А во второй системе это те, кто согласен вести борьбу, нарушая идеальный «мир добра», который является идеалом, ради того, чтобы этот мир добра наступил. Таким образом, герои совершают зло – приносят жертву, принимая на себя вину за это, но улучшают ситуацию – в перспективе, и в оценке в моменте – не страдают. И они рефлексируют, сомневаются, правильно ли поступают, делая зло – это в обоих системах. Им противопоставлены обыватели, которые наоборот, живут по общественным идеалам, не испытывая вины, а в проблемах винят те ситуации, в которых оказываются – и это вызывает страдание. Еще есть лицемеры, эмулируют жертвенность, не принося ее, но собирая общественное признание, и святые, мотивация которых неясна: они увеличивают для себя и чувство вины и страдания.

Формализация понятий

Индивид – формула с иерархической структурой, которая включает внутренний мир, который включает образ себя, партнера и отношений, и эти образы имеют свои внутренние миры. Индивид может иметь корректный или не корректный образы себя и партнера. Ситуация – описание двух индивидов и отношения между ними.

Индивид реагирует на поток воздействий внешней среды. Индивид всегда соглашается с добрым воздействием, но может отказаться от злого. Этический статус индивида – частота появление хороших ответов в ответ на рандомизированный поток воздействий – требований среды. И доказывается, что у индивида с корректной моделью себя этический статус выше, чем у индивида с некорректной. То есть адекватная модель себя реально дает возможность приносить больше добра. В ответ на рандомизированный поток статусы могут быть 1 (всегда делаю добро), 3/4 (на плохие требования равновероятно делаю хорошо и плохо) и 1/2 (всегда соглашаюсь со средой). Таким образом, этический статус – это мера добра, приносимого индивидом.

Отметим, что эта модель ограничивается описанием реакций индивида на поток воздействий. Спонтанные действия индивида в отсутствие воздействий в модели отсутствуют.

Формализация сомнения, чувства вины, осуждения и страдания:

• сомнение – сомнение в правильности своих образов
• чувство вины – негативный собственный образ
• осуждение – негативный образ партнера
• страдание – негативная оценка ситуации

Чувства изменяются в ответ на поток воздействий среды, а мерами чувств являются частоты попадания в соответствующие состояния.

Сомнения

Чувство вины связано со структурой сомнения: чувство вины у индивидов, которые сомневаются в корректности образа себя сильнее, чем у тех, у кого сомнений нет. Вывод: не сомневайся в образе себя.

Чувство вины чаще появляется в первой системе: отсутствие сомнения в корректности образа себя ведет к исчезновению чувства вины во второй системе, а в первой оно сохраняется, не взирая на отсутствие сомнений…

Наличие сомнений в корректности образа себя ведет к увеличению этического статуса в обеих системах. А вот с образом партнера по-разному: сомнение в корректности образа партнера не уменьшает статус в первой этической системе, и не увеличивает во второй. То есть в первой системе, чтобы творить больше добра, надо сомневаться в образе партнера (независимо от того, негодяй он или святой), во второй – наоборот, не сомневаться.

Компромисс или конфронтация

Индивид максимизирует этический статус себя. В ситуации, когда у индивида есть выбор между компромиссом и конфронтацией, он будет выбирать компромисс в первой этической системе и конфронтацию – во второй.

Увеличение этического статуса образа себя уменьшает чувство вины (я поступаю хорошо). При этом индивид увеличивает страдание (ситуация хреновая). Снимаем с себя вину за счет страдания. Это – жертва.

В первой системе жертва за счет компромисса с партнером: хотя это тяжело, я протяну ему руку. В по второй – через конфликт: хотя это тяжело, я должен противостоять.

Жертву приносит герой. А обыватель, наоборот, уменьшает страдание, увеличивая чувство вины (я поступаю плохо, за то ситуация – хорошая). Этический статус героя выше, чем у обывателя. Еще есть святой, который приносит жертву, но не оценивает ее так, он увеличивает страдание и чувство вины вместе, и лицемер, не принося жертву, оценивает поведение как жертвенное, тем самым минимизируя оба параметра. По убыванию этического статуса: святой – герой – обыватель – лицемер.

Индивид совершенен, если этический статус равен 1. Показано, что такой индивид не может видеть себя совершенным, то есть у него не адекватный внутренний образ себя.

О формировании личных шкал

Поток внешних воздействий не является рандомизированным, он несет отпечаток этической системы, которая принята в окружающем мире, так как воздействие идет не только от неживого мира событий, но и от конкретных людей. При этом следует выделять потоки, которые индивид получает при взаимодействии в деятельностных контекстах (семья, работа), в которых могут быть приняты разные этические нормы, и информационное (медиа) воздействие, которое началось с изобретением газет, а далее с появлением кино, телевидения и интернета становится все больше. Медиа-воздействие индивид может фильтровать (выбирать, но не формировать), а деятельностным воздействием управляет, выбирая с кем вступать во взаимодействие ,а с кем – нет, то есть выбирая партнера для совместной жизни при создании семьи, место работы или другое участие в деятельностных сообществах.

Формирование собственного ценностного содержания шкалы добро-зло (или нескольких шкал) начинается в 1-3 года, то есть раннем детстве неосознанно от ближайшего окружения, с которым ребенок ежедневно встречается, далее продолжается под влиянием авторитета взрослых по мере участия в разных формах общественного включения – детский сад, школа. За счет телевидения, а теперь – планшетов и смартфонов ребенок очень рано попадает под влияние медиа-потока, при чем в значительной мере сам его выбирает. Одновременно формируется представление о ценностном содержании шкал других людей, с которыми ребенок взаимодействует, тоже с раннего возраста (папа это разрешает, а мама – запрещает и наоборот), дифференциация шкал происходит очень рано.

В подростковом возрасте идет переосмысление содержания собственной ценностной шкалы и соотнесение ее с ценностными шкалами других людей. При этом подросток в большей мере прислушивается к мнению дальних, внешних авторитетов, а не ближайшего окружения. Есть мнение, что это – возрастная динамика, сформированная на эволюционном уровне, то есть еще до возникновения общественных институтов, для поддержания адаптивности общества, те популяции, которые оказывались излишне консервативными просто вымерли, не сумев адаптироваться к изменениям мира (оледенение, засухи и так далее).

Ценность системы

Как я писал в начале, основная ценность для меня – не описание конкретных этических систем, а исчисление, алгебра, которая позволяет рассуждать в сложных моделях. В моих планах при следующем подходе попробовать разобрать этим методам уровни спиральной динамики, посмотреть, какие в них положены ценности. А также детально посмотреть на другие модели soft skill, включая типы социального действия Вебера и отношение к инновациям Роберта Мертона.

На этом я завершаю этот конспект. Надеюсь, что продолжение последует.