Пять месяцев назад, в конце декабря я прочитал первую лекцию Петра Щедровицкого «Что такое мышление» и тогда написал развернутый отзыв. Вернуться к лекциям получилось только сейчас, и эта статья – мои размышления по материалам второй и третьей лекции.

Я хочу подчеркнуть, что для меня вопрос об устройстве мышления носит практический характер, потому что вся IT-разработка имеет характер НИОКР, то есть является мышлением в разных формах. Именно вся, включая написание кода, а не только снятие потребностей, требующее коммуникации с заказчиком и понимания его онтологии и представлений о мире, проектирование архитектуры и дизайна. Об этом есть старая статья Джека Ривза (Jack W. Reeves) «What is software design» (1992, перевод ). Поэтому, когда я читаю статьи об устройстве мышления, то не просто с любопытством смотрю на теорию, а приземляю на известный мне материал IT-отрасли. И сейчас я хочу поделиться своими размышлениями.

Disclaimer. Все цитаты – неточные, все смыслы – интерпретируемые. 

В первой лекции Петр разделил мышление на две части: «Мышление-До», на котором создаются новые идеальные конструкции, и «Мышление-После», на котором происходит трансляция вновь созданных конструкций, объяснение их другим людям. И высказал тезис, что исторически фокус внимания мыслителей был сосредоточен на «мышлении-после», на том, как рассказать о том, что уже понял и знаешь сам, а вот процесс появления новых знаний вниманием не пользовался.

Во второй и третьей лекциях тема продолжается на основе работ ММК и развивая их. И многое рассказывается именно о «мышлении-до», структурируя его, выделяя отдельные понятия и проводя границы между ними и формулируя конкретные проблемы. Причем в коллективных, а не только индивидуальных формах, что для меня особенно важно и интересно, ведь проектирование и создание кода в IT процесс коллективный.

Рассмотрение темы началось с вопроса о соотнесении языка и мышления. Георгий Петрович полагал, что мы имеем дело с единым объектом – языковым мышлением, у которого, по схеме многих знаний, есть две проекции: язык и мышление. Которое смотрят и анализируют разные специалисты, и каждый видит свое, и, как часто бывает, считает именно его первичным или даже единственным.

Если так посмотреть, то получается, что есть два независимых аспекта, каждое из которых живет в культуре независимо от другого. И изучается специалистами, которые выявляют закономерности: с языком работают лингвисты, а с мышлением – философы, методологи и разные другие специалисты, здесь единой дисциплины не сложилось. То есть, как это происходит со многими другими вещами, в культуре как раз явления два, язык и мышление, а вот в жизни они комбинируются и проявляются совместно как языковое мышление. Примерно как физика и химия (и другие науки) изучают разные аспекты, а в конкретном процессе проявляются оба. А представления о языке как об основе мышления получились из-за фокуса на «мышлении-после», которое действительно выражается в форме текстов. Вернее, раньше выражалось, сейчас всякие комиксы и мультики активно пробуют его заместить.

Мне тут важно, что при таком взгляде помимо языкового мышления будут существовать другие формы: схемное мышление, мышление изображениями, музыкальное мышление, и другие, включая композитные формы, например, у скрайберов или авторов мультфильмов. Я точно знаю, что на определенных этапах проектирования мышление идет схемами или другими визуальными конструкциями, или ветвящимися сценариями деятельности и так далее. И эти формы активно меняются, происходят переходы между ними, в том числе с лакунами, когда новый конструкт появляется «ниоткуда». И со знаковыми формами, в которых результаты этого мышления выражаются, все это соотносится примерно как мышление в форме внутреннего диалога или монолога с языком.

Прим этом можно, конечно, сказать, что знаковые формы – это все варианты языка, но тогда это – другие языки, не те, которые изучают лингвисты, со своими законами. Еще возникает вопрос: а бывает ли мышление вообще без знаковых форм? Ответ: да, бывает. В чистом индивидуальном мышлении формы выражения мыслей меняются, причем часть мышления происходит скрыто, мысль появляется «ниоткуда». Это относится и к научному мышлению, там это называется «дуга Эйнштейна». В коллективном мышлении идет коммуникация, она, конечно, невозможна без знаковых форм. Но в современных форматах там используются композитные варианты, включающие и речь и текст и схемы и визуальные образы. А еще невербальные сигналы, которыми, как сейчас известно, передается очень много информации, в этом канале идет значительная часть общения. Конечно, этот канал дешифруется специалистами, однако воспринимается-то он человеком не на уровне сознания, за это отвечают отдельные подсистемы мозга.

Если мы убираем язык как основу мышления, то возникает вопрос, на чем же оно основано? Ответ – на онтологических картинах мира. Онтологии описывают понятия и соотношения между ними, мир идеальных объектов. Именно в их рамках формулируются и проверяются теории, идет интерпретация фактов окружающего мира. По мере накопления фактов об окружающем мире, которые не укладываются в теории и онтологии происходит проблематизация и развитие, старые уступают место новым, объясняющим накопленные противоречия и проблемы.

И мышление появляется, когда возникает онтологическая работа с понятиями, причем не только на уровне освоения понятий, концептов и других идеальных объектов, но и с созданием новых. И, что важно, этот процесс может отсутствовать, при том, что речь присутствует.

Забегая вперед по лекциям – Петр рассказывал про исследования, которые сейчас проводятся на старших школьниках, это было упомянуто, а в ответах на вопросы в третьей лекции было подробно. Результат – 90% отечественных школьников к 9-му классу ничего не понимают ни в физике, ни в математике, ни в литературе. Стоит их чуть-чуть потрясти, и выясняется, что за словами никаких значений не стоит. Они умеют плести какие-то плетенки из слов, но за этими словами не стоит ни референтов, ни денотатов, не видят схем и даже значений слов, не понимают, о чем идет речь. А как они при этом воспроизводят информацию - надо исследовать. Дети не могут перейти от формулировки условий задачи к мысленному образу практической ситуации, которую надо разрешить. Не могут, как ни бейся, хоть меняешь птичек на стахановцев и на бассейны, из которых вода вытекает, все равно не могут. Это была почти цитата из лекции.

Кстати, в IT тоже встречается. Аналитик берет диаграмму бизнес-процессов, и играет ее квадратиками, совершенно не представляя сути вещей, которая за ними стоит. В которых, помимо собственно работы софта есть какая-то деятельность в реальном мире, которая лишь регистрируется в системе, и ее нельзя так произвольно тасовать и изменять.

С моей точки зрения, это очень интересный и проблематизирующий результат. Потому что в другой форме он проявился, например, в курсе системноинженерного мышления Левенчука: Анатолий обнаружил, что слушатели, а у него – не только аспиранты и студенты, но в действующие менеджеры и инженеры не умеют проводить онтологическую работу, выделять понятия в своем проекте и связи между ними. И результатам у него был запрос к философам-рационалистам на обучение этому. Курс создали, Прапион Медведева ведет его. То есть имеем ситуацию: человек относительно успешно действует в некоторой области, но при этом не умеет выделять понятия и строить онтологии, для действия это оказывается не обязательно. Да, отсутствие этого не позволяет научиться определенным способом действия, которые дает системная инженерия, делать какие-то сложные вещи.

А теперь Петр говорит, что аналогичная ситуация, просто на другом уровне – у школьников. Они успешно сдают ЕГЭ и поступают в ВУЗы, учатся там – без мышления, если говорить результатами его исследований.

И тут возникает вопрос: а может быть, речь идет о каких-то других формах мышления? Которые позволяют действовать, в том числе вести совместную деятельность, строить и осуществлять планы, вести проекты, но не укладываются в привычные представления? Которые пренебрежительно называют «клиповым мышлением», не думая, что именно за счет этого дети эффективно осваивают картину мира и действуют в ней, и сохранение такого подхода во взрослом состоянии, в синтезе с другими методами будет эффективно?

Почему мне это важно? Потому что в формулировке Петра проблем с мышлением школьников я узнал известную в IT проблему проектирования, которая приводит к не работающим решениям. Аналитики получают запрос на новый функционал, например, о том, что поступивший платеж надо отнести к договору, и проектируют решение: на форме ввода платежей добавим поле с договором. Не задумываясь о том, что бухгалтер, импортирующий платежи из выписки не знает о том, к какому договору платеж относится и не сможет заполнить поле.

Или проектируя рабочее место сотрудника магазина, отбирающего товар по интернет-заказам делают простое решение: поступил заказ со списком товаров, сотрудник их отбирает по одному и нажимает кнопку «отобрал». Опять-таки не задумываясь о деятельности – сотруднику надо пойти, как-то опознать товар по названию, не читая подряд все этикетки, товары могут быть в разных местах магазина, если надо три штуки – он находит их по одной. И если в случае с бухгалтером еще можно как-то предположить, что аналитик просто не знает специфики работы и не может представить, то во втором случае ситуация более явная, в магазинах все были и знают, как они устроены.

Раньше я полагал, что проблема просто в том, что люди думают в рамках IT-системы, не выходя за ее границы в надсистему деятельности. Системный подход на этом фокусирует внимание. А после этих лекций Петра задумался о том, что, возможно, просто выйти в натуральное описание – недостаточно, нужно, чтобы у людей была соответствующая онтология, описывающая этот кусочек мира. Которая устроена как-то по-другому, чем онтология IT-систем, в которой они ведут проектирование. Отчасти, подтверждением этого служит мысль, что фокус на работе пользователей породил целую цепочку специализаций UI-Usability-UX. Но при этом все они в значительной мере продукт прошлого, когда пользователи работали за большими компьютерами, стоящими на одном месте, а не использовали смартфоны и другим мобильные устройства внутри другой деятельности. А в этом случае возникают свои проблемы, которые в IT еще не решены. И, возможно, заход со стороны деятельностных онтологий и мышления тут поможет…

Онтологии бывают разного масштаба, и есть три предельных онтологии:

• Космологическая – фокус на устройства вселенной. На ней основаны естественные науки и научный метод. А человек в ней занимает соразмерно скромное место. Сильно развивалась в древние времена, потом уступила теологической, а в 19 веке снова развилась.
• Теологическая – фокус на Боге (или богах), попытка понять замыслы и выстроить отношения. Место человека – различно, но обычно скромно, он – не партнер. Долгое время была основной, а в 19 веке сильно сократила влияние. Но развивается.
• Праксеологическая – фокус на человеке и его деятельности в социуме. Ее не получается объяснить в рамках космологической онтологии, это проблематизировано еще в 19 веке.

СМД работает в праксеологической предельной онтологии. И выделяет там свой атом, элементарную целостность – мыследеятельность, включающую мышление, коммуникацию и деятельность. Отмечу, что, в отличие от языкового мышления, которое выделяется как объект, на пересечении языка и деятельности, мыследеятельность является объединением, включающем все три элемента.

Из раздела ΛΌΓΟΣ регулируют, как минимум, три типа норм

И в лекции было развернуто становление представлений о мыследеятельности в СМД, а также более ранних представлений, которые легли в основу. Стартовало все с представлений о мышлении. От средневековых схоластов до Канта и Фреге мышление было делом индивидуума. А дальше, от Гуссерля до наших дней, включая Щедровицкого, Хабермаса и Хомского, развивалась мыследеятельностно-интерсубъективная концепция. В ней мышление - общественно-культурный процесс, в который индивиды включаются, осваивая накопленные результаты мышления предыдущих поколений, используют их в конкретных ситуациях своей деятельности, и вносят свой вклад, решая раннее не решенные задачи и развивая методы мышления в коллективной мыследеятельности. А носителем результатов мышления является культура, все это происходит на общей схеме воспроизводства и трансляции культуры (справа).

Если говорить о речевой коммуникации, то различают язык как нормативный объект и говорения в конкретной ситуации. ММК к языку добавил методы мышления, как другую норму, которая тоже определяет речевое поведение: оно не произвольно, а подразумевает конкретную онтологию, картину мира. Фуко ввел понятие дискурса как социально статуированного и позиционированного речевого поведения, добавил социальные нормы.

Коммуникация - почему-то не предмет философии. После Аристотеля, который ввел три объекта (Оратор, Предмет, Слушатели) все о ней забыли. Аристотель говорил – выступать надо так, чтобы тебя понимали, и для греческих полисов с их очень разным населением все это было актуально. Почему после Аристотеля философы забыли коммуникацию? У Петра гипотеза, что из-за поворота к теологической картине, обращенной к Богу, а не к деятельности людей.

От Сократа идет тема внутреннего диалога, душа говорит сама с собой. Об этом же говорят Декарт и Кант. Кстати, я понял, что не думал о том, почему принято говорить именно о внутреннем диалоге, а не монологе? У меня, кстати, размышляющий монолог гораздо чаще происходит. Более того, этот размышления часто происходят не в текстовой форме, а в рамках каких-то визуальных представлений – образов или схем. Может быть, дело как раз в фокусе на «мышлении-после», когда ты должен донести результат до других – а значит представить как раз Слушателей мысленно, проверить аргументацию? А я чаще занимаюсь «мышлением-до», решая задачи и создавая новые идеальные объекты?

В схеме Акта коммуникации Якобсона Оратор и Слушатель объединены общим контекстом ситуации, в которой идет коммуникация, и общим культурным кодом. И то и другое – необходимые элементы коммуникации, они позволяют понимать сообщение, передаваемое по некоторому каналу. То есть Предмет коммуникации Аристотеля разделился на известное обоим и передаваемое, и предполагается, что известное может обеспечить правильную интерпретацию.

Интересно, что у Якобсона мы имеем свободу составления текстов, в отличие от модели Фуко, который полагал тексты социально обусловленными позициями. Впрочем, я тут не вижу особого противоречия, вопрос упирается в то, есть ли у нас свобода в занятии разных позиций в процессе коммуникации.

Следующий такт развития – схема коммуникации СМД, которая непосредственно предшествовала схеме Мыследеятельности.

Дальше был очень интересный фрагмент про Понимание. Понимание – это восстановление смысла сообщения, то есть некоторой конструкции идеальных объектов, которая лежит за текстом или другой переданной информацией, с использованием контекста, культурного кода и другого общего содержания.

Понимание как отдельный процесс был выявлен на экспериментах с детьми при решении косвенных задач, в которых ребенку надо как-то достроить условие, связать его с ранее известным у себя в голове. Без этого ребенок обычно не может приступить к решению задачи, не понимает что делать. Впрочем, некоторые – научились действовать методом проб и ошибок. Например, они видят в задаче два числа, вспоминают, что в похожей или предыдущей их умножали, и тут же начинают умножать без всякого понимания. Этот навык часто сохраняется и у взрослых, делать первое попавшееся, в надежде, что оно случайно поможет.

Но дальше возникает вопрос: а как можно проверить понимание, удостовериться в том, что смысл восстановлен верный, что хотели сказать именно это? Тем более, что представление о контексте и культурных нормах тоже ведь используются из головы, то есть различаются у двух участников коммуникации.

Вообще проблема неверного понимания – очень распространенная, и при передаче указаний и распоряжений, и при передаче информации, например, при рассказе заказчиком о своих бизнес-процессах. А значит, понимание надо проверить. При этом классический способ проверки повторением – не работает. Потому что повторение означает, что адресат запомнил твои слова. А уж какая за ним картина, и какие действия он из нее будет осуществлять – все равно не ясно.

Поэтому правильный способ – повтори своими словами. Но и этого недостаточно, теперь уже автор первоначального сообщения должен проинтерпретировать то, что ему говорят. То есть построить картину про собеседника: «ага, он понял вот это, и будет действовать так-то, и это соответствует моим намерениям при передаче сообщения», то есть понимание присутствует. Или предположить не соответствия, отсутствие понимания.

Таким образом, проверка понимания требует подняться над коммуникацией, выйти в рефлексивную позицию, в которой у тебя на мысленном экране рассматривается и коммуникация с передаваемыми сообщениями, и ее цели. И адресат коммуникации тоже делает проверку, интерпретируя реакцию отправителя на возврат сообщения своими словами в рефлексивной позиции.

И, собственно, после такой проверки понимания и можно говорить о появлении смысла. До этого есть лишь гипотеза о нем. И такая проверка требует умения представить себя в позиции другого, учитывая разницу мышления. Хабермас в коммуникации различает коммуникативную компетентность, умение сказать, и коммуникативную вменяемость – понимание, что собеседник мыслит иначе. По моему опыту, вторая компетенция не менее важна, чем первая, но внимания на нее обращают сильно меньше.

Как достичь понимания? Для начала должно быть зафиксировано его отсутствие, ситуация НЕ-понимания или неверного понимания, когда смысл у воспринимающего сформировался сильно отличающийся от смысла у передающего сообщение. Далее существует несколько способов.

Первый способ – указать на объект, о котором шла речь в сообщении, если собеседник неверно его опознал. Этот же способ ограниченно подходит, когда речь идет об абстрактных объектах: надо указать на примеры конкретных объектов, которых он не включил в свою абстракцию, или, наоборот, включение которых подразумевалось.

Но с абстрактными объектами все не слишком просто, потому что у каждого – собственная картина мира, со своим набором абстрактных объектов. Однажды мы довольно долго спорили по поводу организации структур данных, пока с помощью картинки не выяснилось, что мы подразумеваем одно и то же. Просто на словах мы постоянно говорили о движении вверх и вниз по графу, а картинка показала, что у меня в мозгу ветви на графе были расположены от корня вниз, как в организационных иерархиях, а у собеседника – вверх, как в живых деревьях.

Бывают и более сложные случаи. При проектировании одной системы с высокими требованиями к надежности, при том, что элементы могут выходить из строя в середине операции без фиксации статуса, а сообщения – теряться при передаче. Я довольно долго объяснял шаблон реализации, которая должна обеспечивать устойчивость работы системы, а разработчики считали, что предлагается какое-то слишком сложное решение, надежность которого непонятна. Когда же мы стали разбираться детальнее на сценариях, то в какой-то момент произошло узнавание: «А, так это похоже на способ, которым обеспечивается надежное функционирование в Кассандре (это такая база данных), а мы пишем сами, потому что другая платформа», и после этого вопросы снялись. Для меня же шаблоны решения были в прошлом опыте и на другом языке.

Вообще понимание другого, его способа мышления – очень важная штука в современном IT. Есть целая линейка специализаций, которая как раз занимается пониманием пользователей, попытками занять их позицию и обеспечить удобство работы с софтом. Начиналось все с UI – дизайна, интерфейсов, обеспечивающего ясного донесение важной информации, и не перегруженного. Потом – usability, удобство и эффективность действий пользователя на интерфейсе. И, наконец, UX – интерфейсы, интуитивно понимаемые пользователями, работе на которых не надо обучаться.

Но вернемся к пониманию. Второй способ обеспечить понимание – через совместную деятельность. Собеседник корректирует свою модель, уже в ее процессе, рефлексивно осмысливая происходящее. А вот третьим способом является включение мышления, которое должно обеспечить построение конструкций идеальных объектов. Включение тоже может идти через деятельность, когда ты ставишь собеседника в ситуацию, в которой его модель не сработает, но его можно обеспечить и другими способами.

Итак, Мышление – это преодоление ситуации НЕ-понимания. Но не только это. Помимо ситуации НЕ-понимания в коммуникации есть ситуация, когда для некоторой задачи в принципе решение неизвестно, и его необходимо придумать, создать. Если это происходит в форме работы с идеальными объектами, а не методом пробовать все подряд в надежде получить результат, то это – тоже мышления. И хотя я не услышал этого в лекции, предполагается, что и для преодоления НЕ-понимания и при создании нового решения мышление работает по общим схемам. Это – интересное утверждение.

Мышление включает следующие шаги:

• Проблематизация – расчистка пространства, показываем, что на самом деле здесь нет ситуации понимания, создание пустого места под объект-смысл.
• Объективация – придание знаку-сообщению смысла через полагание объекта. Это затрагивали, говоря про указание объекта, но в общем виде ситуация сложнее, необходимо ввести понятие, которого раньше не было.
• Схематизация – полагание схемы объекта в окружении, придание смысла через связи с другими. Мы положили конкретный объект, указали его, а теперь схематизируем это в идеальном поле.

Таким образом, мышление – это конструирование новых объектов в мыследеятельности.

Как и с другими понятиями, СМД-методология дает свое определение мышления. Впрочем, в культуре под мышлением тоже понимали самые разные вещи, Петр дает ретроспективный обзор представлений.

• Гумбольдт: сущность мышления - в рефлексии, отделение мыслящего от предмета мысли...
• Внутренний диалог у Канта
• Решение задач у ряда мыслителей
• Коммуникация у Гуссерля
• Часть мыследеятельности у Хабермаса: "Философское мышление проистекает из рефлективного становления (Reflexivwerden) разума, воплощенного в познании, в речи (Sprechen) и действии".

Что очень важно, мышление – не индивидуально, а коллективно. А это значит, оно разворачивается не на условном табло сознания индивидуума, на который проецируются его собственные мысли, а в материале, на досках, служащих средствами коммуникации, которые и являются носителями коллективного мышления. Хотя личные табло тоже остаются.

Если этот тезис проецировать на IT-разработку, то получается, что мышление разворачивается в вики, git, IDE разработки, мессенджерах, таск-трекерах и других средах коммуникации. При этом каждый человек на своем табло сознания держит свой образ конструкции идеальных объектов, описывающих софт и его применение, которая является предметом мышления. Регулярно синхронизируя свой образ с артефактами, а также представлениями других участников через коммуникацию, которая тоже все больше публично идет через артефакты, а не только в личных встречах. А также работая над изменениями этой конструкции в тактах индивидуального мышления, и возвращая результат на доски, чтобы он стал доступен всем остальным.

Из раздела Ключевые развилки: где и как разворачивается мышление?

И в заключении – классическая схема мысдледеятельности с ее пятью процессами:

• мыследействования (действия)
• рефлексии, связанной со сменой позиций
• мыслекоммуникации, передаче смыслов через артефакты
• понимания
• чистого мышления

И, на основе изложенного Петр разделяет чистое Мышление на три составляющие:

• процесс трансценденции, смены рамок, очищения Мышления или проблематизации;
• процесс схематизации;
• процесс конструктивного Мышления (движения в знаковых средствах).

ОДИ были, с одной стороны, инструментом создания коллективной мыследеятельности для решения практических проблем, а, с другой стороны – методом ее исследования. Игры Георгия Петровича с 1979 обязательно включали Исследователя, который держал эту рамку. Но в 1994, после его смерти, затянула текучка. А некоторые вообще отрезали Мышление, то есть создание новых схем, и клали в основу только существующие в виде догматов.

И для игры важнейшим этапом является как раз Проблематизация, потому что необходимо расчистить ситуацию и включить мышление. Без нее действуют привычно, продолжая предыдущее – и воспроизводя проблему. А дальше идет схематизация новой ситуации, позиционирование в ней, и объективация новой структуры.

Тут есть очень интересный момент, касающийся отделения Мышления-До и Мышления-После. Переход происходит в процессе схематизации, по мере проявления нового решения. Хотя можно предполагать, что переход происходит скрыто, а схематизация лишь его фиксирует. С другой стороны, чтобы проблематизировать ситуацию, ее тоже следует представить на схемах, и можно говорить о том, что проблематизации предшествуют этапы объективирования, с выделением понятий и идеальных конструкций, необходимых для описания ситуации, отделение ее от слоя реальности, и ее схематизация, обеспечивающая понимание ситуации. Однако, принципиальным является то, что описание ситуации в привычных формах, как правило, не показывает проблему. Ведь если бы проблема была видна, то ее бы давно решали. И в ходе проблематизации, как раз возникает схема, описывающая проблемную ситуацию. А по мере схематизации решения схема еще раз перерисовывается, чтобы старое и новое было сопоставимо друг с другом.

Кстати, это очень хорошо показывают рисовка схемы шага развития, в которой прошлое появляется одновременно с будущим, как представление, на котором проявлены решаемые проблемы. Вот обе рисовки из моего доклада Коммуникация при различной структуре мышления - таксономия против фолксономии, который открывается как раз схемой мыследеятельности в приложении к проблемам понимания в работе IT-аналитика. С него я в 2016 начал популяризацию идей СМД-методологии среди IT-шников.

Итак, мы получили некоторую идеальную схему устройства мышления. При этом она описывает не то, как происходит любое мышление, а представления о том, как следует мыслить, чтобы эффективно решать задачи и проблемы. Это очень важный аспект: у авторов схемы не стояло цели выяснить, как можно мыслить вообще, они ставили цель выработать эффективные схемы коллективного мышления. И далее – применять их в жизни. СМД-игры были организованы на основе этих представлений о мышлении, разложенных на фазы.

Эту схемы можно соотнести с другими схемами мышления. В исторической ретроспективе Петр это сделал в своей лекции. Если мы посмотрим на современность, то есть школа системного менеджмента Анатолия Левенчука, которая начиналась с его курса системноинженерного мышления. Как я уже писал, Анатолий в процессе становления курса зафиксировал, что методы мышления не являются специфичными для системной инженерии, а носят более общий характер – и обратился к философам-рационалистам как к носителям современных представлений. И Прапион Медведева сделала у него этот курс. Я сам его не проходил, поэтому не могу сейчас уверенно соотнести то, что разворачивает она в своем курсе с тем, что представлено на схеме Петра, из каких именно элементов оно собрано. Но предполагаю, что содержание курса Прапион по онтологике преимущественно укладывается в Схематизицию, но захватывает Проблематизицию, Конструктивное мышление и Объективацию. При этом сейчас у Прапион совместный курс с Александром Али, который включает не только онтологику, но и эффективную коммуникацию, преодолевающую проблемы НЕ-понимания.

Но, на самом деле, сопоставление на схемах не слишком интересно, гораздо интереснее сопоставить логики разворачивания мышления в обоих случаях, и сравнить эффективность решения задач на разных классах. А также эффективность обучения конкретными способами мышления. При этом, отметим, что между этими методами еще есть принципиальная разница по способам овладения: онтологику у Прапион можно изучить, пройдя курс и работая на курсе над своим проектом, чтобы понять в деятельности. А СМД-схема мышления пока передается только через участие в ОДИ-играх и их аналогах, построенных на этой схеме, тоже на реальных проектах, а не учебных материалах.

Однако, спектр вопросов этим не исчерпывается, еще есть такой важный аспект мыследеятельности как воля, обеспечивающая принятие и выполнение решений, и фокусировка внимания, удерживающая наши мысли на предмете, а не отпускающая их свободно скользить. На схеме мыследеятельности это явно не выделено, хотя частично присутствует в позиционировании – но оно происходит уже на готовой схеме, а воля и удержание фокуса внимания нужны для ее составления тоже. Школа Левенчука сейчас ведет исследования и Прапион готовит курс на эту тему, об этом они рассказывали весной на конференции (мой конспект).

И в заключении я хочу соотнести эту схему со своим опытом IT-разработчика и аналитика, в дополнение к тому, что писал ранее. Ведь, как я говорил в начале, вся разработка есть НИОКР, то есть мыслительная работа с идеальными объектами, фиксируемая в конечном итоге в коде. Обычный путь включает в себя схематизацию, с выделением объектов на двух уровнях – социотехнической системы и софта, а затем – конструирование новых объектов, решающих поставленные задачи.

Кстати, отмечу очень важный переход от текстов к схемам. В IT он принципиален как при коммуникации, так и на уровне индивидуального размышления, конструкции представляются на схемах, с разным уровнем проявления структуры. Отмечу, что хотя Анатолий Левенчук в своей книге «Утопия визуального мышления» делает фокус на текстовом представлении сложных объектов, он говорит о структурируемых и хорошо понимаемых текстах, то есть схемах. Просто на визуальную картинку все аспекты сложности не помещаются. А говоря о мышлении, он утверждает, что мышление происходит амодально, и только потом приобретает конкретную форму – текстовую или визуальную. Кстати, эту книгу я всячески советую прочитать (на ridero, на litres, пост Анатолия о книге со ссылками, мой конспект)).

А еще есть достаточно интересная философская Теория уровней абстрактного интеллекта (ТУАИ) Якова Фельдмана (можно почитать лекции и рядом), в которой, помимо прочего, утверждается, что есть три способа мышления как переработки информации – текстовое, визуальное и схемное. Визуальное дает картину со всеми подробностями, а схемное – принципиальную схемы объектов. И у каждого человека разные способы мышления развиты в разную силу, что и определяет его разные способности.

Возвращаясь к IT. Далеко не всегда мы строим схему-модель социотехнической системы. Достаточно часто, особенно в продуктовой разработке, схема ограничивается некоторыми представлениями о потребностях целевой аудиториями, и метриками, которые покажут нам, что мы эти потребности начали удовлетворять лучше, например, в виде использования нового функционала, роста продаж продукта, оценкам продукта, выявляемых в опросах и так далее. Такой путь близок к пути исследователя, который кладет некоторые гипотезы о предметной области ,в роли которой выступают потенциальные потребители продукта, и проверяет их. Только цель совсем другая, не построение модели, а экспериментальное создание продукта, помогающего потребителям.

Интересный вопрос – а где же здесь проблематизация, которая должна предшествовать схематизации? А ее часто нет, и для меня лично это было большой сложностью для освоения СМД-подходов. Потому что после формулировки задачи и исследовательской схематизации для понимания предметной области быстро следовало конструирование решения. Дальше, естественно, была проверка – действительно ли она решает эту задачу, и лучше, когда в этом можно удостовериться еще до реализации. Но это как-то не соответствует большому значению этого этапа. Это, конечно, не значит, что проблематизации нет совсем.

Впрочем, бывают действительно проблемные ситуации. Одни носят как бы технический характер непредсказуемой деградации производительности или регулярного воспроизводства одних и тех же ошибок. Это обычно требует качественного анализа и постановки гипотез, и проблема обычно состояла в том, что рабочая схема оказывалась неполна, и не включала какие-то области, в которых и пряталась проблема. Проблемы очень часто за границами схем или в щелях между разными схемами.

Другие касаются создания решения, когда после 80% трудозатрат выясняется, что осталось еще столько же, и ситуация повторяется 2-3 раза. Но чаще всего, опять-таки, это означает, что этап конструирования был проведен не качественно, и на проектных схемах упущены какие-то существенные части конструкции. Которые поэтому и не могут быть изготовлены.

Так что важность проблематизации я так пока для себя и не принял. Что не мешает пользоваться другими достижениями СМД-методологии и ее схем. И следить за развитием подхода. И, я думаю, что он достоит внимания не просто из любопытства, а из фокуса развития собственного мышления и практического использования в деятельности.

В вопросах на ответы было несколько интересных новелл. Во-первых, про пробуждения мышления у детей. Петр сказал, что это – индивидуально. То есть совокупность приемов – известна, но вот та комбинация, которая сработает для конкретного ребенка – индивидуальна, это он убедился на своих детях, а их у него много. И пара примеров была.

И про устройство административной системы. У чиновника есть всего три инструмента: совещание – чтобы отсрочить решение; письмо для стандартной коммуникации и звонок. Звонок появляется, когда есть желание помочь, но нет возможности, и это как раз состояние максимальной открытости и помощи системы. Но, несмотря на простоту элементов, система – сложная и со своими законами, Петру их в детстве объяснил дед, а руководя в Росатоме он это применял на практике, и успешно.